• ОЛЬХА

    Я обманул ольху.
    В один из зимних дней,
    На берегу застывшей нашей речки
    Я наломал заснеженных ветвей
    И внес в тепло, которое от печки.
    Не в то, что нам апрель преподнесет,
    Когда земля темнеет и курится,
    И в синем небе проплывает лед,
    И в синих водах пролетают птицы.
    Тогда глядится в зеркало ольха,
    В серьгах расцветших – славная обнова!
    Ну, не сирень, а все же не плоха.
    Сирень когда? А я уже готова.
    Сережки нежным золотом сквозят,
    Летит по ветру золотистый цветень.
    Земля черна, но свадебный наряд
    Ее пречист, душист и разноцветен.
    Что в семечке от наших скрыто глаз,
    На свет выходит сокровенной сутью.
    Итак,
    Я в тот запомнившийся раз
    Домой принес мороженые прутья.
    Смеялись люди – экие цветы!
    Уж лучше б веник ты поставил в воду!
    Но от печной, домашней теплоты
    Включился некий механизм природы.
    Жизнь пробудил случайный обогрев,
    Сработали реле сторожевые.
    На третий день, взглянув и обомлев,
    Мы поняли, что прутья те – живые!
    В них происходят тайные дела,
    Приказ, аврал, сигналы по цепочке.
    Броженье соков. Набухают почки.
    И дрогнула ольха и зацвела.
    Висят сережки длинные подряд.
    Разнежились. На десять сантиметров.
    Пыльцой набухли.
    Жаждут,
    Ждут,
    Хотят
    Программой предусмотренного ветра.
    Он облегчит, он лаской обовьет,
    А без него и тягостно и плохо.
    Ольха цветет, надеется, зовет,
    Еще не зная страшного подвоха.
    Но нет корней, и почвы нет, и нету
    В глухих стенах земного ветерка.
    Цветет в кувшине пышным пустоцветом
    Обманутое дерево ольха.
    Не пить воды, на солнышке не греться,
    В июльский дождь листвою не шуметь,
    И в воды те в апреле не глядеться,
    И продолженья в мире не иметь.
    Что из того, что радостно и звонко
    Раздастся песня раннего скворца?
    Летит, пылит на мертвую клеенку
    Досадный мусор – мертвая пыльца.

    НАДЕЖДА

    Мечтой, корыстью ли ведомый,
    Семью покинув и страну,
    Моряк пускался в путь из дома
    В бескрайную голубизну.
    Мир неизведан и безмолвен.
    Ушел фрегат, пропал фрегат.
    И никаких депеш и «молний»,
    И никаких координат.
    Три точки, три тире, три точки
    Не бросишь миру в час беды.
    Лишь долго будут плавать бочки
    На гребнях вспененной воды.
    Как до другой звезды, до дома,
    Что ни кричи, не слышно там.
    Но брал бутылку из-под рома
    И брал бумагу капитан.
    И жег сургуч…
    Обшивка стонет,
    Тот самый вал девятый бьет.
    Корабль развалится. Утонет.
    Бутылка вынырнет. Всплывет.
    Она покачиваться станет
    На синеве ленивых волн.
    А капитан?
    Ну что ж, представим,
    Что уцелел и спасся он.
    Есть горизонт в морском тумане.
    Прибоем вымытый песок.
    Есть в окаянном океане
    Осточертевший островок.
    Его записка будет плавать
    Три года, двадцать, сорок лет.
    Ни прежних целей, и ни славы,
    И ни друзей в помине нет.
    И не родных и не знакомых
    Он видит каждый день во сне:
    Плывет бутылка из-под рома,
    Блестит бутылка при луне.
    Ползут года улитой склизкой,
    Знать, умереть придется здесь.
    Но если брошена записка,
    Надежда есть, надежда есть!
    Ползут года, подходит старость,
    Близка последняя черта.
    И вот однажды брезжит парус
    И исполняется мечта.
    . . . . . . . . . . . . . .
    Живу. Жую. Смеюсь все реже.
    Но слышу вдруг к исходу дня —
    Живет нелепая надежда
    В глубинах сердца у меня.
    Как будто я средь звезд круженья
    Свое еще не отгостил,
    Как будто я в момент крушенья
    Бутылку в море опустил.

    У ЗВЕРЕЙ

    Зверей показывают в клетках —
    Там леопард, а там лиса,
    Заморских птиц полно на ветках,
    Но за решеткой небеса.
    На обезьян глядят зеваки,
    Который трезв, который пьян,
    И жаль, что не дойдет до драки
    У этих самых обезьян.
    Они хватают что попало,
    По стенам вверх и вниз снуют
    И, не стесняясь нас нимало,
    Визжат, плюются и жуют.
    Самцы, детеныши, мамаши,
    Похожесть рук, ушей, грудей,
    О нет, не дружеские шаржи,
    А злые шаржи на людей,
    Пародии, карикатуры,
    Сарказм природы, наконец!
    А вот в отдельной клетке хмурый,
    Огромный обезьян. Самец.
    Но почему он неподвижен
    И безразличен почему?
    Как видно, чем-то он обижен
    В своем решетчатом дому?
    Ему, как видно, что-то надо?
    И говорит экскурсовод:
    – Погибнет. Целую декаду
    Ни грамма пищи не берет.
    Даем орехи и бананы,
    Кокос даем и ананас,
    Даем конфеты и каштаны —
    Не поднимает даже глаз.
    – Он, вероятно, болен или
    Погода для него не та?
    – Да нет. С подругой разлучили.
    Для важных опытов взята.
    И вот, усилья бесполезны…
    О зверь, который обречен,
    Твоим характером железным
    Я устыжен и обличен!
    Ты принимаешь вызов гордо,
    Бескомпромиссен ты в борьбе,
    И что такое «про» и «контра»,
    Совсем неведомо тебе.
    И я не вижу ни просвета,
    Но кашу ем и воду пью,
    Читаю по утрам газеты
    И даже песенки пою.
    Средь нас не выберешь из тыщи
    Характер, твоему под стать:
    Сидеть в углу, отвергнуть пищу
    И даже глаз не поднимать.