Глава 23. Гэвин

Плейлист: Penny & Sparrow — You’ll Never Walk Alone

Эндорфины переполняют моё тело. Я смотрю на поле, ощущая энергию, огонь в своих конечностях, как будто игра, которую я любил, никогда не покидала меня, как будто всё, что у меня есть, под рукой, в моих ногах, и вот-вот выплеснется на траву, пока не впитается в почву. Я чувствую силу в своём теле, даже зная, что она на исходе. Я чувствую, как мой голос, хриплый и резкий, режет мне горло с моего места в центре поля, из центра этого места, которое является центром моего мира.

Я вижу Оливера, впитываю его. Грудь вздымается. Раскрасневшийся. Весь в поту. Волосы наполовину выбились из этого приводящего в бешенство золотистого хвостика.

Идеальный, чёрт возьми.

Раздаётся свисток. У меня нет времени объяснять ему, что я хочу сделать. У нашего соперника есть стартовый момент, и он уже отправляет мяч в дальний угол ворот. Бен в кои-то веки оказывается чертовски полезен, отыгрывает мяч у соперника в нападении, и отдаёт пас на Амоби, который передаёт его Карло.

Карло отправляет мяч по флангу Итану. Врываясь в игру, Итан видит меня впереди, выше в центре поля, и отправляет мяч в мою сторону. Я жду его, легко играя со своим защитником, обманываю его и проскакиваю мимо. Я слышу, как нарастает шум на стадионе, чувствую, как волосы у меня на затылке встают дыбом.

Угадав мою тактику, Итан смещается в центр поля, в то время как я устремляюсь по полю, приближаясь к боковой линии, растягивая оборону до тех пор, пока штрафная не становится именно такой, как я хочу — широко открытой, и Оливер вбегает, чтобы заполнить её.

Я достаточно доверяю Итану в том, что он поймёт мой маневр, ведь я с самого начала предсезонья орал на него, чтобы он быстрее подмечал такие триангуляции. Я отправляю мяч в его сторону, и он безошибочно читает мои мысли — прямой удар по полю.

Но дальше, чем следовало бы.

Чертыхаясь себе под нос, я взрываюсь, и острая предупреждающая боль пронзает мою спину, пронзает ногу. Я не обращаю на неё внимания и бросаюсь к мячу, который пролетает в опасной близости от линии ворот.

Мой защитник наступает мне на пятки. Слишком близко, чтобы я мог поставить ногу на мяч и удержать его в пределах досягаемости. По крайней мере, чтобы я мог нормально ударить по мячу. В последний момент я проскальзываю через линию ворот и отбиваю мяч в безопасное место, когда он находится в нескольких дюймах от разметки.

Стадион взрывается, когда мой защитник спотыкается и проскакивает мимо меня, а я поднимаюсь на ноги и бегу обратно на поле. Следующий защитник несётся ко мне. Я делаю выпад вправо, как будто направляюсь к воротам, затем отбиваю мяч влево, заставляя его тоже споткнуться.

И тут я вижу его, высокого, стремительного, как молния, с золотистой шевелюрой, предвещающей его прибытие. Когда Оливер бежит к воротам, я отбиваю мяч внешней стороной правой ноги. Он на шаг впереди меня. И вот он уже на месте, в одно касание пробивает по сетке.

Гол!!!

Вскинув руки, я чувствую, как триумф разливается по моим венам.

Но затем в меня врезается чьё-то тело, отчего моя спина выгибается. Взрывная жгучая боль пронзает меня насквозь с такой силой, какой я никогда не испытывал, погружая мир во тьму.

***

Я знаю, что это сон. Нет, кошмар. И всё же я не могу заставить себя проснуться.

Слава Богу, моя боль притупилась, и я иду размеренными шагами в раздевалку и впитываю всё вокруг. Полированное дерево на шкафчиках игроков блестит в свете ламп. Запах футбольной экипировки и пота на теле. Звук, с которым моя сумка падает к моим ногам, как это было на протяжении семнадцати лет. Скамейка скрипит под моим весом, пока я смотрю на свою сумку, инструменты для моего ремесла, мяч, несколько лоскутков тонкой ткани, пару бутс.

Моя защита от всего мира. Защита, которая стала моим миром. Когда я никому не был нужен, когда я ненавидел всё, когда я чувствовал себя беспомощным и безнадёжным. Футбол был для меня всем.

Я хочу проснуться. Я не хочу, чтобы этот сон стал реальностью. Но почему-то я знаю, что реальность — это тоже не то, чего я хочу, поэтому я остаюсь ещё ненадолго. Вместо того, чтобы проснуться, я выхожу из туннеля, как делал на многих играх, и огни заливают мне глаза, когда я ступаю на траву.

Я не могу уйти, не попрощавшись.

И вот тогда я осознаю правду.

Всё кончено. Сделано.

Всё, что осталось — это попрощаться.

Ветер треплет мои волосы, трава колышется у меня под ногами; я стою на безмолвном, пустом стадионе. И чувствую это.

Конец. Потеря.

Я делаю глубокий вдох. Затем ещё один. У меня болит грудь. Глаза щиплет. Мне становится всё труднее дышать, когда я падаю на траву и мну её в руках. Моё сердце колотится, боль в груди усиливается, пока, клянусь, она не разрывает меня на части...

— Хейз.

Тёплая ладонь сжимает мою, заставляя меня очнуться и ощутить знакомое присутствие. Сочувствующие тёмно-карие глаза. Спокойный, ровный голос.

— Тренер, — хриплю я.

На её губах появляется лёгкая улыбка. Её рука сжимает мою.

— Лекси.

Всего одно слово. В нём заключён целый мир. Она больше не мой тренер. Потому что я не играю за неё. Потому что всё кончено. Для меня все закончилось. Я понял это, когда бежал по полю, когда вложил всё, что во мне оставалось, в ту последнюю игру, и боль лишила меня сознания.

Я с трудом сглатываю, смаргивая слёзы.

— Лекси.

Тренер тоже сглатывает и вытирает уголок глаза.

— Чёртовы гормоны беременности, — бормочет она.

Наши взгляды встречаются. Она осторожно отпускает мою руку и садится на стул рядом с моей больничной койкой.

— С тобой всё будет хорошо, — тихо говорит она, не отрывая от меня взгляда.

— Разве?

Она кивает. Уверенно, обнадёживающе. Настоящий тренер, до мозга костей.

— Доктор Чен так сказал. Хотя, я имею в виду не только твоё тело. Я говорю... — она похлопывает себя по сердцу. — И об этом тоже.

Я фыркаю и сжимаю челюсти, возмущаясь её верой в меня.

— У меня нет того, что есть у тебя. Это было всем. Всем, что у меня имелось.

— Было. Было, — сев, она наклоняется и снова сжимает мою руку. — И это было прекрасно. Но это не значит, что у тебя не может быть ничего больше. Я была на твоём месте, Хейз. Я знаю. Я знаю, сейчас это кажется неправдоподобным и ощущается как невосполнимая потеря. Это горе, и ты должен его прочувствовать. И всё же я хочу сказать тебе как твой друг, как человек, который был на твоём месте, что это ещё не всё. Есть дружба, есть любовь, есть сообщество, есть прекрасный мир, который ты можешь познать и в котором тебя будут знать.

Я моргаю, уставившись в потолок.

— Я не знаю, как... — мой голос обрывается на полуслове.

Она молчит, держа меня за руку.

— Ты справишься. Ты разберёшься с этим. Как узнавать и принимать людей, которые тебя любят, и жизнь, которая ждёт тебя. И пока ты не готов к этому, у меня есть для тебя последнее наставление, Хейз.

Я заставляю себя встретиться с ней взглядом.

— Какое?

— Я хочу, чтобы ты остался. Я хочу, чтобы ты был лидером. Я хочу, чтобы ты вернулся на поле.

— Я не могу, — хрипло говорю я ей.

— Ты можешь, — она наклоняется ко мне. — Ты сможешь, — её рука сжимает мою так крепко, как только возможно. — Только по другую сторону той белой линии, — её тёплая улыбка вызывает что-то маленькое и хрупкое, малейший проблеск надежды. — Кто знает. Если взглянуть на вещи с другой стороны, ты, возможно, найдёшь именно то, что ищешь.