— Никогда не гордись своей силой, — негромко произнёс он, в мгновенно наступившей тишине. — Тебе может встретиться противник, сильнее тебя…

Затем он несколько раз повернул меч в ране и резко выдернул его, оттолкнув смертельно побледневшего Забияку. Тот постоял несколько мгновений на подгибающихся ногах, хватая раскрытым ртом воздух. В груди его булькало, а на губах пузырилась пена. Затем ноги подкосились, и он упал на колени. Алоис взял меч обеими руками, размахнулся и прочертил на шее поверженного противника узкую кровавую полосу, почти отделив голову от туловища. Тот, кто ещё несколько мгновений назад был Онесом Задирой, мёртвым кулем свалился к ногам победителя. Алоис поставил ногу на труп поверженного врага и, окинув притихших зрителей беспощадным ледяным взглядом, спросил:

— Ну, кто ещё хочет высказаться о моей матери?

Желающих, конечно, не нашлось.

Оставив мертвеца на месте поединка, Алоис повернулся и прошёл через почтительно расступившуюся толпу. Войдя в обеденный зал, он уселся на своё место и приказал Селии нести заказанный обед. Девушка, без шуток и заигрывания, принесла уставленный поднос. Алоис с завидным аппетитом всё съел и выпил густое сладкое молоко, слизнув белую полоску пены с верхней губы. Никто не рискнул пошутить по этому поводу.

Покинув гостиницу, двое приятелей отправились в центр города, где, по слухам, находился пункт набора наёмников.

Глава 3

Нужный дом они отыскали быстро, так как перед ним толпились желающие записаться в охрану. Они болтали, делясь новостями, шутили, играли в кости, отдыхали в тени высокой каменной ограды или глазели на выступление уличного жонглёра. Тот манипулировал несколькими острыми ножами, подбрасывая их высоко в воздух и ловя за рукоятки. Алоис остановился рядом, с интересом и восхищением следя за кувыркающимися в воздухе опасными орудиями, а Ремм отправился к воротам, чтобы расспросить о новостях и условиях.

Поймав восхищённый взгляд юноши, жонглёр весело улыбнулся и спросил:

— Ловко?

Алоис улыбнулся в ответ, приблизился и, несколькими быстрыми движениями, похватал ножи прямо из воздуха. Затем изогнулся, выбросил вверх ногу и ударом носка отправил последний нож в небо. Тот взлетел выше деревьев, перекувыркнулся и стремительно полетел вниз. Когда он пролетал мимо юноши, тот вновь стремительно выбросил руку — и нож оказался в его ладони.

— Ну как, ловко? — спросил он.

— Хороший фокус, — согласился жонглёр.

— Это не фокус, это искусство… Хочешь ещё пару приёмов?

— Давай.

— Держи, — протянул он ножи жонглёру.

Юноша отошёл к стене и повернулся лицом к жонглёру.

— Бросай в меня свои ножички. Да целься получше, чтобы не промазать…

Жонглёр немного поколебался, но странный юноша настаивал, и он один за другим послал ножи в цель. Но тот, выхватив «айосец» — длинный нож-саблю, успевал их отбивать, оставаясь невредимым. Собрав разбросанные на земле ножи, рассмеялся:

— Я же говорил: целиться лучше!

Затем сорвал с дерева круглый зелёный лист, поплевал на него и прилепил к гладкому стволу. Отойдя на двадцать больших шагов, обернулся и начал бросать ножи в цель, каждый раз по-разному: сверху, снизу, упав на колено и с полуоборота. Все клинки попали точно в цель, искромсав лист в бахрому.

Вокруг раздались крики одобрения.

— Молодец, — похлопал юношу по плечу жонглёр. — Не хочешь выступать со мной?

— Нет, — довольно улыбнулся Алоис.

— Где ты такому научился?

— Дома.

— Наверное, твой учитель был настоящим мастером…

— О, да!

— Назови его имя. Может, я его знаю?

— Это моя мама, Ясса ди Варис.

— Твоя мать? — изумился жонглёр. — Наверное, это выдающаяся женщина!

— Очень выдающаяся, — усмехнулся юноша.

— Кто же она?

— Виолка.

— Виолка? Что это — звание или должность?

— Это больше, чем звание, Циркач, — вступил в разговор один из наёмников — высокий, светловолосый, с весёлыми карими глазами и открытым симпатичным лицом, лет двадцати пяти, одетый в поношенную форму королевского мечника без нашивок и регалий. — Это целая нация, каста женщин-воинов, которые рождаются с мечом в руках, поклоняются ему, как богу, с мечом и умирают. Если этот мальчик сын виолки, то я ни за что не рискну вступить с ним в поединок, потому что виолки натаскивают своих детей с пелёнок… Я слышал, что малец ещё не умеет ходить, но уже способен отрезать голову какому-нибудь бездомному псу…

— Ты слегка преувеличиваешь, но, в общем, прав, — улыбнулся Алоис. — Ты знаком с виолками?

— Знал как-то одного парня, встречавшегося с виолкой… Как тебя зовут?

— Алоис Дангерус из Ландии.

— А я Льюсид Лэм, или просто Лью. Я из Илларии. Давно в Таормине?

— Сегодня приехали.

— С матерью?

— Нет, с дядей Реммом. Идём, я вас познакомлю.

Они приблизились к Ремму, болтавшему с двумя старыми знакомыми.

— Дядя, это Лью Лэм. Он тоже из Илларии.

— Я из Эйвона, — протянул руку Лью.

— Я из Нейма, — ответил Ремм.

— Что узнал? — поинтересовался Алоис.

— Берут только опытных. Приглашают на собеседование по одному или парами. Предпочитают друзей, чтобы было меньше ссор.

— Значит, мне ничего не светит?

— Боюсь, что нет… Разве что ты убьёшь кого-нибудь, как Онеса Забияку.

— Он завалил Забияку? — удивился Лью. — Когда?

— Пару часов назад.

— Это лучшая рекомендация! — засмеялся иллариец. — Скажи, что завалил Забияку, и тебя возьмут без разговоров. Этот буян достал уже всех. Он в Таормине больше декады, и каждый день устраивал по нескольку драк, калеча и убивая без разбора. Наконец, он встретил достойного противника!

— Ты уже записался? — спросил Ремм.

— Да, меня взяли… Я жду приятелей, они внутри.

В этот момент калитка в стене открылась и вышли двое илларийцев.

— Ну, что? — спросил Лью.

— Записаны.

Лью представил друзей Ремму и Алоису. Одного, светловолосого, как Лью, но с серыми глазами, звали Айвен. Он был ровесником Лью. Второго — невысокого крепыша с жёстким ёжиком коротко стриженых волос и яркими голубыми глазами — Томис, он был старше приятелей лет на пять.

— Где вы остановились? — поинтересовался Лью.

— В «Водяном Коне».

— Мы заглянем к вам вечером, — пообещал Лью и ушёл с приятелями отмечать событие.

Где-то через пару часов подошла очередь Ремма с Алоисом. Их запустили во двор, стражник провёл в летний домик в саду, состоявший из одной комнаты с ажурными стенами, оплетёнными вьющимися цветами. В комнате стояло два стола. За одним сидел писец, а за другим расположились два пожилых господина: один, судя по одежде, купец, а второй офицер.

Окинув вошедших внимательным взглядом, офицер задержался на Алоисе.

— Сколько тебе лет, мальчик? — спросил он.

— Скоро будет двадцать… Но умения у меня достаточно, чтобы сразиться с любым противником.

— Так уж и с любым? — усмехнулся офицер.

— Сегодня кое-кто тоже посчитал меня сосунком, а теперь лежит в сарае могильщика.

— Кто же сделал такую оплошность? — насмешливо поинтересовался офицер.

— Он сказал, его зовут Онес Забияка.

— Ты убил Забияку? — изумлённо воскликнул купец.

— Да.

— Чем он тебя задел?

— Ему не понравилось, что я предпочитаю вину молоко.

Офицер захохотал.

— Ты уже служил где-нибудь?

— Нет. Но я проходил военное обучение с пяти лет…Я лучше любого наёмника в Таормине!

— Поверю тебе на слово… Если ты убил Забияку, то, думаю, справишься и с разбойниками.

— Не проблема, — усмехнулся юноша.

Затем задали несколько вопросов Ремму. Их записали в список и сообщили об условиях найма. Сказали также, что обоз будет готов через декаду, и к двадцать седьмому числу этого месяца они обязаны прибыть по этому же адресу на своих конях и при своём оружии. Опоздавшие будут вычеркнуты.

На этом собеседование закончилось и они вернулись в гостиницу.