— Вы же хотели знать, что произошло. Кто вы?

Мужчина глубоко вздохнул.

— Я шурин господина Люка, владельца этого земельного участка,

— Ваше удостоверение, пожалуйста, господин Готенбах,

— Откуда вам известна моя фамилии?

Опять Симошу показалось, будто этот человек хочет сбежать, Он молча записал его данные. Возвращая документы, спросил;

— Вы живёте в Плауэне. Зачем приехали в Дрезден?

— Я переводчик и сопровождаю группу иностранцев. Пользуясь этой возможностью, хотел поговорить со своим шурином.

— Здесь, за городом, в конце октября, в тёмном сарае?

— У него уютная комнатка над гаражом. Его подружка сказала мне, что я найду его здесь.

«Это первая ложь, — подумал Симош. — Сколько их ещё последует, и всё ли мне удастся распознать, так же легко, как эту?»

— Ради всего святого, что за дела у моего шурина с комиссией по расследованию убийств?

— Ваш шурин мёртв. — Симош взглянул на Готенбаха. — Он убит и зарыт в землю, как собака.

С минуту лицо Готенбаха выражало замешательство, затем по нему будто бы разлилось глубокое спокойствие.

— Как собака, — повторил он рассеянно. — Да он и был собакой.

— Вы его ненавидели?

Готенбах не ответил. Он молча смотрел на труп, который врач разрешил

фотографировать.

— Господин Готенбах, почему вы его ненавидели?

— Это длинная история.

— Ночь тоже длинная. Где вы остановились?

— В отеле «Нева».

— Вы нам понадобитесь. Или я сам приду к вам, или пришлю повестку. Вы не хотели бы поговорить с приятельницей господина Люка?

— Видеть её не могу!

Старший лейтенант отошёл в сторону, пропуская Готенбаха, и тот быстро скрылся в темноте.

Пока Симош разговаривал, ему бросилось в глаза слабо светящееся окно в соседнем доме; Время от времени на фоне окна появлялась голова пожилой женщины. Симош определил, что сад Люка из этого окна просматривается хорошо. Он хотел было двинуться к соседнему дому, но тут его поманил рукой лейтенант Ольбрихт.

— Мы нашли хорошо сохранившийся след, ведущий мимо навеса для лодок на соседний участок. Отпечатки женской обуви тридцать девятого размера.

— Кому принадлежит соседний участок?

Худощавый тёмноволосый лейтенант Ольбрихт скорчил лукавую мину:

— Об этом я смогу рассказать вам наверняка уже завтра.

Симош кивнул на окно, на фоне которого опять появилась женская голова:

— В ближайшие полчаса меня можно будет найти там.

— Мне тоже не помешала бы чашечка кофе, — зябко поёжился Ольбрихт, скрестив на груди руки.

Старший лейтенант отвернулся, чтобы скрыть усмешку, и направился к соседнему дому. Прошло немало времени, прежде чем женщина открыла ему дверь. Её девая нога была забинтована, она передвигалась с помощью падки, Цвет лица здоровый, как у человека, много времени находящегося на свежем воздухе. На вид ей было лет шестьдесят.

— Ну, вот и вы. Вода для кофе уже вскипела. Мне трудно ходить по лестнице, иначе вам не пришлось бы самому идти сюда.

Женщина заварила кофе и принесла кофейник к столу, на котором уже стояли сахар и сливки. Однако вместо того, чтобы сесть за стол, она заковыляла к окну и посмотрела на участок Люка.

— Значит, она его угробила.

Симош подошёл к ней:

— Кто его угробил?

— Я не знаю её имени.

Внизу выключили свет, освещавший труп. Симош подумал: «Эта женщина, возможно, наблюдала, как мы выкапывали труп, однако она абсолютна спокойна. Её нервам можно только позавидовать».

— Фрау Бахман, вы ничего не заметили вчера вечером на участке Люка?

— Об этом я расскажу вам за столом, чтобы вы могли выпить свой кофе. — Она села напротив Симоша. — Во всей округе я единственная, кто живёт здесь, за городом, до глубокой осени. Меня выгоняют отсюда лишь крепкие зимние морозы. Вчера после обеда я уснула на кушетке. Когда проснулась, часы показывали пять минут восьмого. Мне не верилось, что я проспала так долго, поэтому я подошла к окну, — посмотреть, действительно ли уже так поздно. На улице было темно, но я всё же смогла разглядеть, что в саду господина Люка у навеса для лодок стоит женщина. Я крикнула в окно: «Добрый день, фрау Лкж!» Женщина испуганно обернулась и какое-то мгновение смотрела в мою сторону. Затем она побежала через сад по направлению к соседнему участку, перелезла через изгородь и исчезла. Только тогда я вспомнила, что ведь фрау доктор давно уже умерла.

— Она была похожа на жену Люка?

— Собственно говоря, нет. Только фигурой.

— Вы смогли бы её узнать?

— Да. Я уверена, что однажды уже видела её раньше. Года четыре тому назад она приходила к господину Рандольфу.

— Кто это?

— Человек, на участок которого она убежала. Я называю его белым негром, потому что у него толстые губы и светлые курчавые волосы.

— Вы его хорошо, знаете?

— Нет. Он редко появляется. Летом он с утра садится в свою лодку и до позднего вечера проводит время на воде. Я почти ничего о нём не знаю.

— А что за человек был господин Люк?

Она пожала плечами:

— По отношению ко мне он всегда был приветлив и предупредителен, помогал мне окапывать посадки, приносил наверх уголь для печки. В последнее время я избегала его, потому что я не высокого мнения о молодой особе, с которой он теперь живёт. Она такая примитивная по сравнению с фрау доктор. Фрау доктор я боготворила. В ней было что-то аристократическое, только не подумайте — высокомерное. Высокомерия в ней не было. Она умела каждому сказать доброе слово и каждого внимательно выслушать. Но потом она стала всё больше и больше уходить в себя, а затем случилось это несчастье.

Последние слова она произнесла с таким выражением, что Симош насторожился:

— Какое несчастье?

— Я толком и не знаю. Господин Люк не хотел об этом говорить. Он сказал лишь, что произошёл несчастный случай.

Фрау Бахман замолчала, но в глазах её стояло недоверие к словам Люка. Симош встал и подошёл к окну.

— Вчера вечером, когда вы заметили женщину, свет в гараже или в комнате над ним горел?

— Нет, было темно;

— А господина Люка вы не видели?

Фрау Бахман отрицательно покачала головой.

— Вчера я была в библиотеке незадолго до закрытия. Я, знаете ли, большая любительница почитать. И дома до полуночи просидела над книгой. Перед тем, как лечь спать, открыла окно. Обратила внимание на великолепное звёздное небо. К сожалению, ничего больше не бросилось мне в глаза.

— И всё же вы нам помогли, — сказал старший лейтенант! — И большое спасибо за хороший кофе.

Тем временем труп увезли, врач и криминалисты уехали. Вахмистр Шульц вёл фройлайн Заниц по Садовой улице. Она едва воспринимала ок-ружающе.

— Я отвезу вас домой, — сказал Шульц. Он посадил её в полицейскую машину, захлопнул дверцу и повернулся к Симошу: — Готов сам себе дать оплеуху.

— Я тоже готов дать тебе оплеуху. Ты не имел права оставлять её одну или должен был по крайней мере запретить ей что-либо предпринимать.

— Собака скребла лапами землю как бешеная, и её взяло любопытство: что там? Да, мне не следовало оставлять её одну.

— Есть ещё какие-нибудь новости?

Шульц кивнул:

— Было непросто добиться от неё чего-либо в таком состоянии. Человек, которому Люк собирался продать участок, — директор завода «Подземные. работы» Юстус Шиффель. Способствовал сделке некий Дирк Кройцман, электрик на том же предприятии и приятель Люка.

Старший лейтенант записал фамилии и улыбнулся вахмистру:

— Ничего, парень, мы ещё сделаем из тебя большого специалиста.

— У Ольбрихта тоже кое-что есть для вас, — добавил вахмистр, садясь в машину.

Лейтенант Ольбрихт сидел в маленькой комнатке над гаражом. Перед ним на столе стояла железная банка.

— Отгадайте-ка, что в ней?

— Если судись по выражению вашего лица, то тухлые яйца.

Ольбрихт осторожно приподнял крышку.

— Шеф, деньги не пахнут.

Из банки посыпались купюры. Сотни, полусотни, двадцатки. Симош насчитал семь тысяч марок.