Изменить стиль страницы
  • — Покатай меня! — попросил мальчонка.

    Милан вопросительно посмотрел на Ганжлика.

    — Что ж, можно…

    — Садись, да побыстрее!..

    У мальчика засверкали глаза. Он подал старику сумку и полез на козлы.

    — Аккуратней, как бы тебя Ферда не лягнул! — с важностью предупредил его Милан. «Что бы я стал делать, если бы вдруг появилась Вендула? — пришло ему вдруг в голову. — Я бы ее окликнул? Или постеснялся?.. Нет, наверняка нет! Ведь управлять парой пони вовсе не просто, особенно когда гололедица».

    До самого вечера Милан развозил с Ганжликом уголь. В половине шестого старик погнал его домой.

    — А Ферде копыто все-таки смажьте, дядюшка! — крикнул напоследок мальчик.

    — Есть у меня на него время! Как же! — пробормотал себе под нос Ганжлик и, взмахнув над головами пони кнутом, поспешно покатил на пустой тележке прочь.

    «И почему я не пошел на пруд? Хоккей — ведь это здорово! — размышлял Милан по дороге к дому. — Ну ладно. Тогда бы мне не удалось покататься на пони».

    Его так радовала мысль, что старый Ганжлик доверяет Ферду с Марженкой только ему!

    18

    Дома все подозрительно помалкивали относительно анкеты. Наверное, потому, что Лилина готовилась к поездке в Прагу, на экзамены в театральный.

    За несколько дней до отъезда мать провела подготовку, очень напоминающую передислокацию войск. Прежде всего она перевернула вверх дном все шкафы и ящики с единственной целью убедиться в том, что Лилине буквально нечего надеть.

    Поэтому они обе пустились по магазинам выбирать Лилине платье. Выбрали, но дома обнаружилось, что платье необходимо укоротить. Два дня в кухне тарахтела швейная машинка. Милан с Пузырьком, а потом и отец перепрыгивали через коробки с нитками, ужинали бутербродами или разогревали вчерашние шпекачики.

    Лилина готовится в театральное! Сумасшедший дом!

    Милан эти семейные неурядицы воспринимал спокойно, отлично понимая, что именно поэтому внимание родителей сосредоточено сейчас не на нем.

    Он старательно избегал подковырок в адрес Лилины. Более того, в тайниках своей души Милан обнаружил дальний уголок и время от времени вытаскивал оттуда добрые советы, как, например: «Лилина, смотри не дрейфь!», «Лилина, не мямли!», «Лилина, не пей холодную воду!» — и прочие ценные и полезные указания, что надо делать и чего избегать. При всем при том он потешался (конечно, про себя) над суматохой, царящей в доме.

    Малодушней всех оказался отец.

    После двухчасового «циркового аттракциона» он заявил, что нервы у него не купленные, схватил пальто и шапку и выскочил из дому. Суматоха усиливалась прямо пропорционально приближающимся экзаменам.

    19

    Петер явился в класс со страшным синяком под левым глазом. Синяк загадочным образом изменял свой цвет. Поначалу он казался совершенно синим, но вскоре его края пожелтели, а середина окрасилась в черное. Любопытная игра природы!

    — Кто его тебе посадил? — выпытывали ребята.

    — А вам-то что? — огрызался потерпевший.

    Он почему-то все время куда-то спешил: то отточить карандаш, то разлиновать бумагу — или садился зубрить математические формулы.

    — Ну, Петер, не выкручивайся и выкладывай! — сказал ему Вашек. — Не станешь же ты рассказывать нам бабушкины сказки о том, как стукнулся о канделябр.

    — Мне вчера шайбой влепили, если уж вам так необходимо знать!

    — На пруду тебя не было, — заметил Славечек.

    Петер вяло пожал плечами.

    Больше он ничего не сказал.

    20

    Милан остался дома совсем один. Мама с Лилиной уехали в Прагу, отец утром сообщил, что у него собрание и он вернется поздно.

    На улице шел дождь, и Милану вовсе не хотелось выходить из дому. В холодильнике он обнаружил остатки колбасы, намазал хлеб маслом, нашел в чулане бутылку минеральной воды и решил, что это здорово — так вот кормиться самому.

    Милан включил радио, полагая, что будут передавать легкую музыку, но лекция о средневековой церковной музыке его не привлекала. Повернув рычажок, он выключил радио. Потом он вытащил из коробки Пузырька, улегся на диван и стал возиться с ним. Пузырек карабкался к нему на грудь, водил мордочкой по складкам его свитера, а он хохотал, понимая, что любопытство свинки вызвано тем, что она учуяла колбасный дух. Милан отломил кусочек хлеба и дал Пузырьку. Зверек жадно разинул рот.

    Наступило кормление «хищного зверя». Вдруг тишину кухни нарушил звонок.

    Милан посадил свинку на плечо, подошел к дверям и отворил их.

    Вендула!

    Перед дверями их квартиры стояла самая настоящая, живая, невыдуманная Вендула.

    — Привет! — сказала она тихо, с явным смущением.

    Милан заметил, что в руках она держит тетрадь.

    — Тебе чего? — не слишком вежливо спросил Милан и шагнул из передней на лестницу.

    Вендула улыбнулась, словно желая извиниться за неожиданное вторжение.

    — Я хотела… Ты уже сделал математику?

    Милана, видимо, испугала ее улыбка.

    — Нет… Хотя да, да, сделал… — Он заикался на каждом слове.

    — Никак не могу решить. А завтра математика первая. Если Шикола станет проверять примеры — я пропала.

    — Не дрейфь… — выдавил Милан. — Я тебе дам свою тетрадку…

    Он неловко повернулся, исчез в передней и через секунду возвратился с тетрадью.

    — Ты хороший… — сказал Вендула благодарно.

    — Вот еще…

    С минуту они молчали.

    Птицы меня не обгонят i_003.png

    На лестнице хлопнули двери, и появилась пани Кулганкова, их соседка.

    — Здрасте… — поздоровался Милан.

    — Здравствуй… — ответила она и, неимоверно медленно запирая двери, принялась разглядывать Вендулу.

    Милан понимал, что она это делает нарочно. Потом соседка смерила их уничтожающим, полным презрения взглядом, и лестница загудела от стука ее каблуков.

    Они смотрели ей вслед, пока Кулганкова не исчезла в прямоугольнике ворот.

    — Противная баба… — облегчил душу Милан.

    — Почему?

    — До всего ей дело…

    — Ну, я пошла, — сказала Вендула.

    — Ладно… привет! — Милан прикрыл дверь, успев заметить, что через щель к нему обращен ее взгляд. Удивленный, смущенный…

    Милан колебался: может, ему следовало попросить Вендулу зайти?.. Нет, они и так очень долго были одни. Он захлопнул двери и, приложив ухо, слушал, как Вендула уходит.

    21

    «Когда Ферда устанет, Ганжлик запросто может вместо него запрячь меня. Я глупее самой тупой лошади. О господи… Вендула пришла ко мне, хотела поговорить, наверное, о чем-то страшно важном, а я ее выставил за дверь! Я готов сам себя отхлестать по физиономии!!! Как это я не понял, что задачки пустяковые и решить их она могла без меня!..

    Если будет созван Всемирный конгресс дураков, я там буду председателем. Факт».

    22

    Лилина с мамой возвратились с приемных экзаменов. Наверное, все прошло успешно, потому что Лилина молчала и держалась таинственно, предоставляя обо всем рассказывать маме. У Лилины был бешеный аппетит — так по крайней мере она утверждала, — и потому она съела полкусочка хлеба и два ломтика ветчины.

    Мама взяла слово. Она весь вечер говорила не переставая; до мельчайших подробностей рассказывала о каждом, с кем они встречались, и беспрестанно поворачивалась к дочери, чтобы та подтвердила ее слова хотя бы кивком головы.

    — Значит, тебя приняли? — спросил Милан.

    Мать возмутилась.

    — Что за глупый вопрос?! — перебила она его.

    — Так все-таки — приняли или нет? — присоединился отец, который тщетно искал свою пижаму.

    — Ответ пришлют по почте, так ведь, Лилиночка?

    — Значит, еще не приняли? — добивался истины Милан.

    — Конечно, нет. Никому ничего не сказали. Но наша Лилина!.. Вы бы ее видели и слышали! Ну, отец, я и не знала, что она такая смелая. Ты понимаешь, наша девочка совсем не волновалась…